Александр Кочкин

ИНОГО ПУТИ К ПРОГРЕССУ НЕТ

Часть 10.

Да, народом, возможно, и не затребована. Ему как-то непривычно выруливать из традиционной колеи. Но время – это же неоспоримо! – не сняло программу с повестки дня. Ведь иного пути к прогрессу у крестьянской России нет. Как уж там будет: через коллективные хозяйства или через фермерство – а то, что намечено в Программе, рано или поздно осваивать надо. Это следует понять и умом и сердцем. И то сказать: не партийные дилетанты двинули Программу, ее поставила сама жизнь. Почему теперь, забредя в новую «демократическую» трясину, должны зашорить глаза, не видеть проблемы? Если ради политического амбициоза, то это плохо, господа! Допустим в том варианте, что был разработан учеными в семидесятых, взят «не тот поворот». Что мешает искать тот?..

Да, Программа была в какой-то степени поверхностная, да, конкретный человек, сельский житель, как главный исполнитель, был поставлен в положение пешки: только вперед и никуда в сторону. Впрочем, и впереди (говорю о ведущих) вряд ли кто видел ясную цель. Ведь на первом плане был не экономический, а политический фонарь. Не потому ли получилось: двигались вперед, а оказались позади. Крестьянина по сути дела уравняли... с мотором  (можно завести, а можно выключить), использовав его как техническую силу в решении грандиозной задачи.

И тем не менее. Программа была явлением глубоко положительным. Факт, что она заработала, тому ли не подтвержденье! Маховик хозяйственной структуры, запущенный в рамках Программы, скоро стал набирать обороты. Продукция птицефабрик, свинокомплекса появилась в магазинах Рыбинска, Ярославля и других городов области, все плотнее заполняя пустующие прилавки.

Говоря по большому счету, задействованы были все Министерства Российской Федерации. Программа глубоко отражала вопросы землепользования, технического перевооружения села, мелиоративного и дорожного строительства, электрификации, химизации и прочих направлений. Рано или поздно она наверняка притерлась бы в нравственно-психологическом традиционном, крестьянском русле. Так что «первый блин» далеко не был комом. Жаль, что безалаберно, равнодушно сбросили его «со сковороды».

В то время, когда поднималось на щит Нечерноземье, с парадными речами выступали многие ведущие деятели страны: министры, секретари обкомов, ученые. За пафосной риторикой зримо проглядывалась существенная черта. Ссылки на положительные примеры были не абстрактными. Сошлюсь на выступление первого секретаря Свердловского обкома КПСС Б.Н. Ельцина. В статье «Партийные организации и научно-технический прогресс на селе» (сборник «Горизонты Нечерноземья», Политиздат, 1977 г.) он писал: «Вокруг крупных промышленных центров созданы специализированные хозяйства. Деятельность их свидетельствует о преимуществах этих форм организации сельскохозяйственного  производства по сравнению с многоотраслевыми хозяйствами. Здесь производится продукции больше и она дешевле. Взять, к примеру, птицеводство. Выделение этой отрасли в самостоятельную и перевод ее на промышленную основу позволили резко увеличить производство яиц и мяса птицы. В 1976 году 10 птицефабрик и птицесовхозов получили 917 миллионов штук яиц – свыше 98  процентов общего производства в области. Это почти в 8 раз больше, чем в 1965 году. Производство птичьего мяса за этот же период возросло более чем в 7 раз. При этом значительно сократились затраты труда, кормов, снизилась себестоимость продукции»...

Секретарь Свердловского обкома явно не без гордости рассказывает о размахе строительства: «Только за последние годы в строй действующих вступило несколько крупных животноводческих комплексов: Горноуральский – на 108 тысяч свиней годового выращивания и откорма, Ордженикидзевский, Егоршинский и Глинский молочные комплексы, первые очереди Ирбитского межколхозного свинооткормочного комплекса – на 40 тысяч голов и Талицкого комплекса по откорму крупного рогатого скота – на 12 тысяч голов».

Я неслучайно привожу цитаты со ссылкой на конкретные примеры. Как видим, уверенность автора в преимуществах Программы подкреплялась практической стороной дела. И на Ярославщине происходили те же процессы, что и в Свердловской области.

Свинокомплекс более чем на полсотни тысяч голов, две птицефабрики:  яичная и бройлерная, овцекомплекс на пять тысяч годов, крупные комплексно-механизированные коровники - все это строилось не в слепую. Несмотря на последующий отрицательный политический уклон, многие объекты твердо показали свою состоятельность. К примеру, птицефабрики: не будь их - в какую бы цену подскочили яички и куриные окорочка! А сколько было лукавства, когда сбивали на мелко-товарное фермерство, на то, чтобы покупать "ножки Буша" у американских производителей

Нечерноземье – ведущая ось российского «сельскохозяйственного «дилижанса». От того, какие на том дилижансе» колеса, зависит ход экипажа. И не столь важен их политический, сколько экономический обод. Власти почему-то больше уповают на политический. Но ведь политика никогда не довлела над мужиком. Он больше уповал на исторические корни своей древней профессии, и не зря держал в копилке памяти вековой опыт, полагаясь на него, передавая мастерство по наследству. Кстати, форма коллективного хозяйствования не политической сутью доказала (а в этом у меня нет ни малейшего сомнения) свое преимущество. Политическая окраска линяла быстро. Не отсюда ли вереница развальных колхозов и совхозов? И наоборот, в тех коллективных хозяйствах, где переступали на твердую экономическую ступень, там коллективная форма обретала невиданный расцвет. Это доказано не мной.     Примеров предостаточно. Я уже ссылался на них. Но хотелось бы еще раз подчеркнуть, что в традиционных формах хозяйствования /а в России они всегда исходили из общественной сущности/ большой далеко не раскрытый потенциал. Русский крестьянин, придавленный крепостным правом и барским пренебрежением, не мог продавать свою
рабочую силу, как это делалось в западных странах. Помещики отбирали ее по своему усмотрению. Поэтому крестьянин вынужден был искать опору в общественной смычке. Иного выхода не было. Потому и выдержали крепостнический гнет, что держались "обществом". Этот факт подтвержден в литературе / Глеб Успенский и др./ В этом ключе
подпитывалось культурное /духовное/ общение, т.е. народная культура.    Более того, она давала подпитку городской /барской/ культуре, деградировавшей из-за чужеземных заглотов.

 Исторически сложившийся общинный порядок не только не отторгал новой формы, а, пожалуй, наоборот – давал хорошую подпитку. Иначе откуда бы взялись колхозы-миллионеры и все те птицефабрики, свинокомплексы, построенные в плане Программы, быстро окрепшие, показавшие недюжинные задатки перспективы?..

Теперь о том и помину нет. В крестьянской политике иной фавор: многое из того, на что возлагались надежды, скажем, в семидесятые годы, «зачеркнуто и заштриховано». Мол, Нечерноземье – блажь коммунистических пятилеток. Исподволь происходит вряд ли оправданный процесс: дробление крестьянской хозяйственной структуры, свертывание научно-технического потенциала. Отсчет от предполагаемого «миллиарда пудов зерна» пошел, так сказать, в обратную сторону.

Дело, разумеется, не в коллективной или фермерской ориентации. Тут важно учесть, что крупная хозяйственная структура, неважно в каком она социальном обличье, в силу своего размаха, может полнее, чем фермер-одиночка (таким, каким мы его представляем теперь) использовать научный потенциал и современные достижения. Это же ясно, как дважды два. Казалось бы, вот он – мостик, зачем идти в обход? Так почему же мы к этому мостику не торим тропы?..